|
|
 |
 |  |
|  |
|  |
|  |
|  |
|  |
|
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
|
|
| |
| |
| |
| |
| |
| |
|
|
|
Рефлексия
23.06.2005 г. - 19.07.2005 г. Организаторы: Государственный центр современного искусства (Москва – Нижний Новгород) Участники проекта: Юрий Альберт (Россия), Эммануэль Антиль (Швейцария), Инго Геркен (Германия), Вадим Захаров (Россия), Ирина Корина (Россия), Владимир Куприянов (Россия), Сузанне Куттер (Германия), Юрий Лейдерман (Россия), Андрей Монастырский (Россия), Ирина Нахова (Россия), Павел Пепперштейн (Россия), Йенс Рейнерт (Германия), Сюзанна Янин (Польша). Идея: Михаил Миндлин Кураторы: Ирина Горлова, Михаил Миндлин, Сандра Фриммель (Берлин) Благодарность: Новое Берлинское художественное сообщество (NBK), Берлин; Дом художника "Бетаниен", Берлин; Центр современного искусства "Уяздовский Замок", Варшава ; Галерея M+R Fricke, Дюссельдорф-Берлин; XL-галерея, Москва; Галерея Eva Presenhuber, Цюрих. И лично: Катрин Беккер, Антье Вайтцель, Ева Гожондек, Владислав Ефимов, Елена Селина, Сергей Хрипун. Выставки организованы благодаря грантам Фонда Форда и Президента Российской Федерации. При поддержке Федерального агентства по культуре и кинематографии. Понятие «Рефлексии», восходящее к Дж. Локку, как «способности человека познавать свою умственную деятельность так, как мы познаем внешние предметы», как «направленности души на самое себя», как мышление о мышлении, традиционно воспринимается как свойство, присущее искусству. Искусство новейшего времени, потерявшее свойственное художникам прошлого веру в «божественную», исключительную миссию, способность изменить сознание и бытие, использует рефлексию как единственно возможный инструмент, в том числе и инструмент общения со зрителем. Выставка, рассматривающая понятие «рефлексии» в современном искусстве, могла бы послужить поводом к исследованию различных явлений и стать примером классификации — рефлексий по поводу… Однако, в процессе организации кураторы остановились на более узком понятии. В поле зрения оказались художники, искусство которых представляет обманчивый, иллюзорный мир, мир, подвергнутый искажению, псевдо-научным исследованиям и мистификациям. Мир рефлексии представлен как мир искреннего «заблуждения», сознательной «ошибки» художника. Зритель, блуждая по лабиринту «рефлексивных» упражнений, оказывается «обманут» и втянут в эту игру, ведущую к новой рефлексии — над увиденным. Поэтому входом на выставку становится коридор из кривых зеркал Юрия Альберта. На выставке представлены инсталляции, фото- и видеопроекты художников из России, Германии, Польши, Швейцарии. Фотографии и модели Йенса Рейнерта представляют собой муляжи реальности. Инго Геркен проводит фотографические опыты с переменой масштабов. В работах обоих авторов мир представляется ничтожно маленькой величиной, подвластной прямым манипуляциям художника. Сузанне Куттер помещает банальные интерьеры в необычные оболочки, вырывая их из привычного контекста и подвергая разрушению. Эммануэль Антиль втягивает нас в блуждания по сновидениям, погружая в мир, где обыденное неразрывно связано с фантасмагориями. Юрий Лейдерман выстраивает в своей инсталляции ряд парадоксальных связей. Вадим Захаров переводит понятие рефлексии в категорию «телесного» и «эмоционального» испытания, вовлекая зрителя в реальный опыт. Специально для проекта «Рефлексия» реконструированы инсталляции Юрия Альберта, Вадима Захарова, Андрея Монастырского, Павла Пепперштейна, ранее не показывавшиеся в России (за исключением «Ветки» Монастырского, экспонировавшейся в XL Галерее). Проект Юрия Альберта, с 2000-го года существовавший в эскизном варианте, реализован впервые. Впервые в Москве экспонируется и живописный триптих Ирины Наховой «Благовещение». На выставке также можно увидеть инсталляцию Владимира Куприянова «1954…», показанную в 2000 году в галерее «Риджина», работу Ирины Кориной «URANGST» (XL Галерея, 2003). Ирина Горлова Наслаждение от заблуждения Рефлексия – понятие основополагающее в создании и восприятии любого художественного произведения во всей истории искусства – начиная с Нового Времени. Ее задача – обеспечить верное познание с помощью критического мышления. Но только в XX веке рефлексия стала автономной величиной и приобрела преобладающее значение не только как неотделимая часть произведения искусства, но в первую очередь в качестве самого произведения. Уже в традиции многочисленных течений авангарда начала XX века значение «духовного в искусстве» постепенно возобладало над материальностью произведения – его вещественностью. Но только в конце 60-х годов, в ходе триумфального шествия концептуального искусства – которое скорее стало доминирующем течением 70-х годов не только в Америке, но и в Москве, реализовавшись в форме московского концептуализма –, восприятие физического объекта уступило место рефлексии. Произведение искусства больше не связывается со своей материальной манифестацией, но лишь с транслируемой им идеей – со своей теоретической концепцией. Другими словами, концепция не просто стала равноправной частью произведения искусства, концепция стала его основной частью – самим произведением. Этот процесс привел не только к изменению внешности произведения искусства – она, внешность, существенно редуцировалась в сферу мыслей – , но и к решительному изменению роли зрителя. Во-первых, произведение начало свое существование в «чисто» ментальной форме – в качестве теории или инструкции, оставив в прошлом материальность, подражание действительности и те художественные средства, задачей которых было эмоциональное воздействие. Во-вторых, зритель взвалил на себя многие авторские функции. И в наше время от зрителя ожидают чрезвычайно активного участия в создании произведения искусства при помощи рефлексии – или интерпретации. Для определения этого взаимоотношения художника и зрителя современная семиотика предлагает нам концепцию двойного авторства – в зависимости от контекста – и от контекста создания работы, и от контекста ее интерпретации. Первый, автор создающий – по-прежнему художник, второй автор интерпретирующий – зритель. Зритель размышляет над произведением, интерпретирует его на основе своего собственного знания, опыта и своих собственных ассоциаций. Тем самым, произведение искусства не только перемещается в область виртуального или субъективной реальности, но и становится полностью открытым, его творение является процессом индивидуальной рефлексии. Новшество, отличающее произведение современного искусства заключается не в том, чтобы понять произведение искусства в качестве концепции, но в том, чтобы освободить концепцию – значение – от пут материальности носителя знака – означающего. Результат этого процесса – рефлексия произведения стала самим произведением. Тематизируется отношение идеи или представления к реальности и несовпадение интерпретации наблюдателя с данными реальности – требование к зрителю довольно жесткое. Неоднозначность значения произведения искусства в этом отношении является существенной проблемой, поскольку многим «простым» зрителям сложно привыкнуть к своей – на самом деле уже давно привычной в профессиональной сфере современного искусства – роли (второго) автора произведения. Работы художников следующих после концептуализма поколений, преодолевших прямолинейность концептуалистского подхода в первую очередь тем, что сама концептуальность перестала рефлексироваться – она стала чем-то само собой разумеющимся – ставят пред зрителем более жесткие условия его существования в отношении художник/произведение/зритель. Современное соглашение о том, что большинство актуальных произведений искусства не просто отсылают зрителя к множеству интерпретаций, но показывают себя самих, тем самым «абсорбируя» рефлексию, проявляют свою самодостаточность. Тезис автора этого текста заключается в том, что разные слои интерпретации произведения современного искусства перемещаются художником – от рефлексии со стороны зрителя обратно в материальное произведение. Такой подход неизбежно ведет к невероятной путанице – недоумению и заблуждению перед лицом произведения искусства, потому что разные рефлексии и интерпретации направлены друг на друга, и в визуальности работы сосуществуют рядом. Реальность и ее субъективное восприятие неразделимо смешиваются в материальности работы. От зрителя больше не требуется индивидуальная интерпретация, но лишь наслаждение от заблуждения. Ожидание его заставляет зрителя обманываться в любом случае, но обман ожидания может и доставлять удовольствие. Изменение в восприятии произведения искусства заключается в том, что манипуляция зрителя во многих актуальных работах больше не скрывается, напротив она откровенно демонстрируется, хотя это в свою очередь отнюдь не ведет к ясности. Например, Инго Геркень в своих фотографиях сознательно оставляет образ собственной руки, которая держит разные предметы, в том числе простые открытки, так, чтобы далекое и близкое сливались в неразделимое целое. Йенс Рейнерт показывает модели реальных помещений и их фотографии, притом, что объекты на фотографиях кажутся реальней моделей, хотя и с некоторым оттенком искусственности. Однако фотография без стоящей рядом модели вообще с трудом замечается. Моника Сосновска в своем коридоре тоже обманывает восприятие зрителя – но именно тем, что раскрывает перед зрителем свои средства манипуляции. Снаружи ясно видно, что коридор сужается чем дальше, тем больше – становится все более и более низким и узким. Но, глядя внутрь, невозможно догадаться, что это лишь оптическая иллюзия. Когда эта работа в 2003 году была показана на Венецианской биеннале, какой-то любознательный зритель поставил в середину коридора зонт. Но даже перед этим очевидным доказательством оптического обмана было сложно отделить правду от иллюзии – рефлексию от результатов введенного в заблуждение восприятия. Эти примеры показывают, что откровенная демонстрация средств и тактики манипуляции вовсе не ведет к ясности или к устранению заблуждения. Произведение, таким образом, включает в себе откровенный показ многочисленных слоев своей интерпретации. В прошлом в процессе размышления над произведением современного искусства эти слои обычно возникали подряд. Теперь они существуют одновременно уже с самого начала в самой работе. Произведение, грубо говоря, лишает зрителя возможности рефлексии или интерпретации. Оно само себя интерпретирует и само над собой рефлексирует. Оно не скрывает свои рабочие механизмы. Современному зрителю приходится лишь отдаться манипуляции и насладиться заблуждением, получить удовольствие от легкого головокружения невозможности точно определить видимое. Точнее, от возможности точно определить видимое, которое все равно не ведет к ясности. Сандра Фриммель « назад к списку проектов |
|
|
|
