 |
|
|
|
|
|
Публикации - исследования о генезисе нижегородской школы, критика и авторские тексты архитекторов. Полная библиография
|
|
|
|
|
|
|
|
Автор: Григорий Ревзин
Место публикации: "Проект Россия" №17
Дата публикации: 27/12/2000
Градостроительство в Нижнем Новгороде
ШЕДЕВРАМИ ПО ГАРЛЕМУ
Одной из самых градостроительно парадоксальных работ Харитонова — Пестова является так называемый Дом-Версаль на улице Студеная. Это крупное строение, напоминающее петербургские доходные дома прошлого века с системой прямоугольных дворов, высоким рустованным цоколем, классическими деталями. Правда, дворы не замкнуты, а классические детали нарисованы с известной нижегородской бесшабашностью, но, оказываясь рядом с домом, ты все же чувствуешь достаточно ясно — серьезная урбанистическая среда.
Так — пока не выходишь на улицу. Из столицы ты невероятным вывертом мгновенно попадаешь в откровенную Тмутаракань. Фронт улицы (если это можно назвать фронтом) формируется фактурой сгнившего дерева — досками, рубероидом крыш, косыми оконными проемами со следами кустарной резьбы наличников. Первый из этих домов уже развалился, на его месте стоит экскаватор с торжественно поднятым ковшом.
Беньямин, описывая реконструкцию Москвы социалистической, сказал, что здесь «город играет с деревней». Заходишь с улицы в подворотню дома, там вдруг обнаруживается «московский дворик» — деревенька с деревянными лабазами и древней церквушкой. Сегодняшний Нижний Новгород — это наоборот. Деревня, играющая с городом.
Если попытаться сформулировать суть градостроительной концепции, управлявшей городом в 90-е, — это «стрельба шедеврами по Гарлему». Точность стрельбы приемлемая — попадают всегда в центр квартала.
Улицы — деревянные кривули деградировавшей жилой застройки прошлого века, и их не трогают. Дом купца А., экспроприированный трудящимися Б., В. и Г. и ныне заселенный их спившимися потомками, у которых сама мысль о ремонте вызывает изумление. У потомков во дворах стоят не то чтобы получившиеся шедевры, но здания, явно задуманные в этом ключе. Сложнейшие композиции планов, фасадов, крыш — результаты нижегородского прочтения самых эффектных произведений самых известных западных архитекторов, выстроенных на самых дорогих стройплощадках мира от Гонконга до Лондона.
Этот градостроительный казус я назову типичной нижегородской ситуацией.
КОНЦЕПЦИЯ РЕКОНСТРУКЦИИ
Самое безумное, что можно сделать, — это попытаться обосновать эту ситуацию как воплощение продуманной градостроительной концепции. Тем не менее это возможно — концепция была. В 1987 году Харитонов вместе с командой ведущих нижегородских зодчих (Пестов, Дехтяр, Карцев, Коваленко) выиграл конкурс на застройку района, примыкающего к улице Белинского. В предложенном проекте реконструкции были сформулированы основные принципы работы со средой нижегородского центра.
Это очень специфическое пространство. Городская жизнь в советское время в большой степени «ушла» из центра — застраивался район Автозавода, типовые дома проходились по центру, но боязливо, стремясь скорее сбежать на окраины, и в основе сохранилась среда XIX века.
Однако в XIX веке центр Нижнего, за исключением двух-трех центральных улиц, остался недоурбанизированным. Улицы застроены деревянными домами на каменном основании с фасадами, сохранявшими структурную память об «образцовых фасадах» эпохи классицизма, с деталями, воспроизводящими в дереве силами безымянных плотников декор каменной архитектуры эклектики. Между домами сохранялись большие незастроенные пространства разрывов и дворов. К концу советской власти эти постройки исключительно обветшали.
Концепция, предложенная тогда Харитоновым, исходила из того, что эта среда с ее деревянной застройкой является ценностью, необходимой к сохранению. Новая архитектура должна была отступать внутрь квартала, постепенно поднимаясь в этажности. Новые дома обходили границы придомовых территорий ценной обветшавшей застройки, толкались друг с другом за показатели по инсоляции, проезды к себе и т.д. и в результате приобретали неожиданные абрисы.
Так сегодня город и застроен. Некоторые районы сохранили концепцию едва ли не в первозданном виде — например, комплекс Харитонова — Пестова по улице Свердлова, где этажи новых домов громоздятся за деревянными фасадами. Но деревянные памятники стали падать. Они исчезают иногда в процессе строительства, иногда чуть позже. Когда они еще стоят, композиция в целом кажется невероятным, но все же умопостигаемым приемом — нижегородцы рассказывают нам, что в высшей степени ценят свои дрова и считают их более значимой градостроительной единицей, чем те серьезные большие постройки, которые спрятаны в глубине. Когда дрова падают, то становится вообще непонятно, что имелось в виду и почему Дом-Версаль сбежал с красной линии улицы куда-то во двор.
Справедливости ради заметим: никто не ожидал, что дрова посыпятся. В тот момент, когда Харитонов предлагал подобное градостроительное решение, была жива советская власть, и, следовательно, надежды на государственную реставрацию деревянной застройки. В 90-е годы стало ясно, что от государства не будет ничего, а никакой частный инвестор не станет вкладывать средства в эту реставрацию, поскольку затраты совершенно не соответствуют выходу площади.
В этот момент следовало бы воскликнуть: так надо было менять концепцию! Сегодня мы получили ситуацию, когда город уже застроен, деревянные дома сами собой развалились, а чем их заменять — неясно. Выстроить на месте утраченного дом того же объема — мало того, что невыгодно, еще и по существующим нормам невозможно.
Это столь же очевидно, сколь и интригующе. Почему эта концепция не была изменена, чем она всех устроила?
ФИГУРА КАПИТАЛИЗМА
Когда через раздрай сараев и лабазов пробираешься к очередному вновь построенному в глубине квартала дому и вылезаешь на вполне приличную отмостку перед ним, вдруг понимаешь, что эта чересполосица точно выражает структуру шествия капитализма по городу. Вот эта земля, примыкающая к улице, еще никому не принадлежит. А вот эта, на которой построен этот удивительной формы дом, — уже принадлежит. В нее уже ушли большие частные деньги. Она прошла процесс капитализации.
Из этого — а не из средовой теории — становится ясно, почему это все было так устроено. Нижегородский строительный бум осуществлялся исключительно на частные деньги — причем на деньги инвесторов, вовсе не являющихся дочерними структурами власти. Они начали зарабатывать капитал с торговых киосков. Им выделяли землю под строительство примерно так же, как разрешали торговать в начале 90-х. Где-нибудь так, чтобы было незаметно.
Средовая модель застройки оказалась способом разделения интересов государства, продолжающего жить идеями общественной собственности, и частника. Внешне город сохраняет свой традиционный (оставшийся от советских времен) лик. Вдоль улиц идут узкие полоски земли, которая сохраняет ширму status quo и не подлежит капитализации. За этой ширмой спрятана новая территория богатых.
Таким образом, возникла структура реального города социализма, переходящего в капитализм. Инвестора это устраивало постольку, поскольку возможности устроиться иначе у него не было. Что давали, то и брал. Понятно, почему это устраивало государство. Легитимность своих действий оно объясняло необходимостью сохранения исторического наследия, но реально не обладало ни возможностями, ни желанием это наследие сохранять — спокойно наблюдало, как дома падают. Оно просто столбило свою значительность. Улица — это мое, а ты, буржуй, ступай на задний двор.
АРХИТЕКТУРА ИНДИВИДУАЛИЗМА
Но самое интересное, что это устраивало архитекторов. Здание в городе подчиняется общей дисциплине города. Здание во дворе не подчиняется никакой дисциплине. Идее частного капитала, освоившего спрятанный в городе кусок земли, отвечала архитектура бесконечного индивидуализма, не признающая никакого градостроительного порядка. Архитекторы, конечно, обосновывали свои идеи стоящей рядом исторической застройкой. Но идея подчинения ее линиям и пластике позволяет обосновать любое архитектурное решение — историческое наследие очень затейливо разваливается.
Нижегородская архитектурная школа научилась фантастически оперировать этими дворовыми пространствами. Возникла новая архитектурная типология дома-комплекса, которая связана с задачами сохранения старой застройки уже лишь генетически и просто использует морфологию старого приема. Возьмем, скажем, дом Никишина на улице Семашко — своего рода микромодель нижегородского градостроительства. Дом Кизельваттера, восстановленный на первом плане, за ним двор и фантастическое по сложности дисгармоничное нагромождение объемов основного комплекса. Этот двор с наступающими на тебя со всех сторон деталями — одно из самых нижегородских архитектурных переживаний.
Первой в этом ряду была гостиница Харитонова — Пестова на Краснофлотской улице, так и недостроенная, в которой нейтральная лента дома по границе участка (та же «исторически ценная полоска земли») служит фоном для фантастического кубистического натюрморта, разместившегося во дворе. И действительно, шедевр современной нижегородской архитектуры — ансамбль, формируемый Домом-пилой во дворе Внешэкономбанка, — та же градостроительная форма, которая никогда бы не смогла родиться, если бы не специфика нижегородской ситуации недокапитализма в недоурбанизированной среде.
Увлекшаяся такой пластикой, нижегородская архитектура отчасти разучилась работать с нормальной градостроительной формой. Скажем, «Архстрой» в комплексе на улице Ошарская, предполагающем задачи уже совершенно иного типа — формирования фронта улицы — явно оказывается не в состоянии справиться с этой задачей. Простой шестидесятнический градостроительный тип — башни плюс подиум магазинов, — из которого собственно и родилось решение «Архстроя», решал ту же задачу куда успешнее. Здесь же архитектура каждого элемента комплекса оказалась такой «кудрявой», как будто дома стоят не на улице, а во дворе.
Царившая в Нижнем градостроительная концепция, разумеется, странна. Ее, разумеется, должно заменить что-то другое. Сегодня мы получили уникальный город наизнанку, в котором пространство заднего двора на порядок престижнее и дороже, чем пространство улицы. Единственное оправдание этой градостроительной концепции — в той архитектуре, которая получилась в результате. Но это серьезное оправдание. Такого количества домов со свободными планами, сложнейшей вертикальной планировкой, изломанными фасадами ни в одном городе никогда не было и больше, думаю, не будет никогда.
« назад к списку публикаций
|
|
