 |
|
|
|
|
|
Публикации - исследования о генезисе нижегородской школы, критика и авторские тексты архитекторов. Полная библиография
|
|
|
|
|
|
|
|
Автор: Марина Игнатушко
Место публикации: "Биржа плюс Свой Дом" №13
Дата публикации: 03/04/1997
— Человек непосвященный, подбирая ассоциации к профессии архитектора, вспоминает профессии чертежника, конструктора, скульптора. Из каких составляющих, по-вашему, состоит профессия архитектора?
Юрий КАРЦЕВ:
— Художник, философ, политик... Человек-компьютер, который обобщает большую сумму фактов, обладает огромным объемом информации.
Анатолий ОТКИН:
— Да, архитектор — и чертежник, и конструктор, и скульптор. Но скульптор владеет только внешним пространством, а архитектор организует и внутреннее пространство.
Валерий НИКИШИН:
— Современный архитектор обязан сочетать в себе множество ролей. Быть не только конструктором, скульптором, чертежником в одном лице, но и координировать работу огромного числа специалистов, уметь принимать решения, объединяющие взаимоисключающие идеи. Разбираться во всех нюансах будущего строительства архитектору просто необходимо. Ведь как носитель, создатель ценностей, остающихся в веках, он заинтересован в гармоничном результате своего труда.
Можно сказать, что роль архитектора в России сейчас начинает отдаленно напоминать ту, что отличает архитектора в европейских странах. Там архитектор выступает заказчиком и подрядчиком одновременно: он ищет место под строительство, ищет спонсоров, подбирает подрядчиков, контролирует весь процесс строительства от начала до конца.
Борис ТАРАСОВ:
— Архитектор — это в первую очередь профессионал. Вся сложность его работы в том, что, выполняя волю и желание клиента, он должен суметь выйти из узких рамок заказа и в чем-то опередить свое время.
— Какой образ соответствует вашему ощущению себя в этой профессии?
Андрей СТЕПОВОЙ:
— Современный архитектор часто чувствует себя хозяином и слугой в одном лице. Он объективно зависит от заказчика. Так было всегда и по-другому, наверное, быть не может.
Юрий КАРЦЕВ:
— Сизиф — герой, который обречен на тяжелую бессмысленную работу. Так кажется, когда половина проектов идет в корзину. Архитектор — наполовину Сизиф, наполовину — Прометей, который несет огонь людям.
Сергей ТИМОФЕЕВ:
— Больше всего образ пчелы: если мне не дается что-то сразу, беру усилием воли, трудолюбием, повторением варианта за вариантом, пока наконец не добиваюсь того качества, которое мне нужно.
Виктор ЗУБКОВ:
— Труд архитектора по тяжести, напряжению сопоставим с трудом шахтера. Только архитектор устает не от напряжения мускулов, а от умственного и нервного напряжения. Это героический труд.
Александр ДЕХТЯР:
— Пахарь.
Владимир КОВАЛЕНКО:
— «Рабочая лошадка», которая не хочет идти на живодерню.
Сергей ТУМАНИН:
— Режиссер.
Василий БАНДАКОВ:
— Органическое удобрение на пашне.
— Много ли дает архитектору отечественное образование? Является ли оно определяющим в формировании архитектора-профессионала?
Андрей СТЕПОВОЙ:
— Лично я проходил свои университеты уже после окончания ГИСИ. Огромное влияние оказали на меня известные архитекторы, с которыми я работал, — Дехтяр, Бандаков. Настоящий опыт и ощущение себя в профессии пришли только во время работы.
Юрий КАРЦЕВ:
— Образование дает очень многое, оно дает самое главное — чувство принадлежности к профессии, к цеху... Именно это чувство принадлежности к кругу профессионалов и выводит многих в архитекторы...
Александр ДЕХТЯР:
— Высшая школа дает пять лет для самообразования. Остальному учит жизнь.
Василий БАНДАКОВ:
— Всему, что я умею в архитектуре, по большому счету учился после института на практике, в том числе и в аспирантуре МАрхИ. Но самый главный вопрос: почему в Горьком-Нижнем Новгороде при таком образовании в самое безрадостное для строительства и архитектуры время появилась критическая масса энергичных, честолюбивых, небесталанных молодых архитекторов, безгранично посланных профессии?
Александр худин:
— Архитектор — это профессия стариков. К сожалению, в России ведущие позиции в архитектуре занимают молодые, а старики практически не работают. Тогда как на Западе молодой архитектор даже не сравнивается с архитектором, достигшим зрелого возраста. И это оправданно. Потому что для того, чтобы стать хорошим архитектором, необходимо иметь большой жизненный, профессиональный опыт.
Юрий БОЛГОВ:
— Институт дает некий задор. Остальное — потом...
— С чего начинается проект? В какой степени проектирование зависит от материалов, из которых будет строиться задуманный объект?
Василий БАНДАКОВ:
— Лично у меня работа в разных объектах начинается по-разному. Но наиболее важным является социальный заказ и личное внутреннее ощущение. Желательно быть психологом и разбираться в социологии хотя бы на уровне здравого смысла. Нужно уметь «обманывать» ( в хорошем смысле) заказчика, ведь мы предлагаем ему свое творение за его деньги. И при этом у него в идеале должно быть ощущение, что он именно этого хотел и чуть ли не Сам придумал.
Юрий КАРЦЕВ:
— Образ здания складывается из факторов, реально присутствующих в это время в этом месте... в том числе и из материала. В традиционной японской архитектуре, прежде чем проектировать здание, архитектор изучает местность в разное время года, в разное время суток. Образ рождается из среды. Каждому месту соответствует конкретное здание.
— Каким вы видите Нижний через 10-15 лет?
Анатолий ОТКИН:
— Я думаю, в первую очередь нужно убрать страшные изношенные здания, в которых люди не живут, мучаются.
Виктор ЗУБКОВ:
— В целом наша архитектура все-таки провинциальная. Столичная архитектура отличается строгостью, лаконичностью форм, а нижегородской архитектуре свойственна некая разухабистость, свобода в пространственных построениях. Возможно, структура пространства, холмистый ландшафт, живописная природа, сам кремль вызывают такое мощное пластическое выражение. Мне кажется, что это болезни роста. Постепенно нижегородская архитектура придет к более строгой организации форм, сдержанной пластике и стилистике.
Борис ТАРАСОВ:
— Чем больше стилей будет присутствовать в городской архитектуре следующего десятилетия, тем лучше. Эклектичная архитектура, модерн, постмодерн, хай-тэк смогут органично ужиться друг с другом. Лишь бы присутствовало чувство меры и вкуса.
Александр ХУДИН:
— Вряд ли возможно прогнозировать что-либо в нашей стране. Но хотелось бы, чтобы город и в будущем был похож на сегодняшний Нижний, сохранил ту эклектику, что сейчас есть. Эклектика — это нормальный, оправданный метод проектирования на сегодня. Как явление общекультурное она выражает реалии сегодняшней жизни, ее характер.
Юрий БОЛГОВ:
— Надеюсь, не будет «бесхозных» углов, участков. Произойдет увеличение плотности деятельности на единицу площади.
— Что в Нижнем вас вдохновляет?
Александр ДЕХТЯР:
— Вид с площади Минина на Заволжье: урбанистическая среда непосредственно соприкасается с гигантским природным пространством.
Василий БАНДАКОВ:
— Масштаб, широта, то, что в музыке называется «фьюжн», сплав. Нет чистых стилей, нет холодной рафинированности. Город, в исторической части по крайней мере, может, и не очень складный, но живой.
Сергей ТУМАНИН:
— Как ни странно, меня вдохновляют собственные воспоминания: детство, прошедшее в центре города, старые дворики...
Владимир КОВАЛЕНКО:
— Природная уникальность ландшафта как демонстрация трехмерности пространства.
— Есть ли дома в городе, про которые вам хотелось сказать: «Как жаль, что я не проектировал это здание»?
Юрий БОЛГОВ:
— Дом-»утюг» на площади Революции...
Александр ХУДИН:
— Банк архитектора Покровского (на Б. Покровской) — это, пожалуй, действительно то, о чем можно мечтать. Для меня это также почти все особняки Кизеветтера. Я очень люблю этого блестящего архитектора, великолепные пропорции его зданий.
Сергей ТИМОФЕЕВ:
— У меня никогда нет зависти, наоборот, меня радует каждый успех моих коллег, мне приятно работать среди талантливых людей, и этот успех заставляет и меня самого работать с большим вдохновением. А среди лучших работ последнего времени я назвал бы здание «Монолит-Инжиниринг» архитекторов Шаганова и Болгова, которое, несмотря на свою современную форму, пластику, очень удачно вписывается в городскую среду, и здание Внешторгбанка.
Юрий КАРЦЕВ:
— У каждого художника своя манера, свои приемы. Поэтому даже самое удачное, красивое здание не является для другого архитектора идеальным.
— Почему архитекторы часто носят усы и бороду?
Валерий НИКИШИН:
— В среде архитекторов сильно корпоративное чувство. Оно не могло не отразиться на внешнем виде людей этой профессии.
Борис ТАРАСОВ:
— Пожалуй, современный архитектор в большей степени напоминает не художника, а служащего. И строгий костюм, пиджак давно стали его постоянной униформой.
Сергей ТУМАНИН:
— Архитекторы еще в студенческие годы стремятся выделиться. Вырастят усы и бороду, а потом, глядишь, — привыкли... Правда, время вносит свои коррективы, и бород уже гораздо меньше. Усы остались как «последняя линия обороны».
« назад к списку публикаций
|
|
