 |
|
|
|
|
|
Публикации - исследования о генезисе нижегородской школы, критика и авторские тексты архитекторов. Полная библиография
|
|
|
|
|
|
|
|
Автор: Любовь Сапрыкина
Место публикации: «Биржа плюс свой дом» № 13
Дата публикации: 03/04/1997
Чарльз Дженкс в своих книгах, бывших своеобразным профессиональным учебником для студентов 70-80-х годов, видел четыре основных направления современной архитектуры: классицизирующий постмодернизм, деконструкция, вернакуляр и поздний модернизм. Все они по-своему преломились в нижегородской архитектуре. Вместе с тем независимо от направления всем сооружениям свойственно стремление к экспрессии архитектурного облика, нетривиальности композиционного жеста.
Безумным сном историка современной архитектуры выглядит фасад офисного здания Валерия Никишина. Это своего рода реликварий, в котором собраны куски архитектуры Корбюзье, Мельникова, Портзампарка, живописные аллюзии Озанфара и Мондриана, на которые вдруг налипает капитель в средокрестии. Супрематический фейерверк портзампарковского окна из парижской музыкальной Академии становится формулой фасада «Монолит-Инжиниринга» Юрия Болгова и Олега Шаганова. Не менее экстравагантной выглядит работа нижегородцев в классике. Дом Александра Худина в Холодном переулке представляет собой дважды повторенную (в доме и флигеле) реплику палладианской виллы, украшенную немыслимыми деталями вроде трехколонных портиков, вдобавок снабженную въездом в подземный гараж в виде реплики Пантеона. Наконец, в постройках Александра Харитонова и Евгения Пестова (банк «Гарантия» и областная налоговая инспекция) мастерская стилизация предстает с чисто авангардными эффектами разорванной органики, коллажа, шва.
Агрессивная экспрессия архитектуры, столь бросающаяся в глаза на фотографиях, совершенно иначе выглядит в городе. Как ни странно, рациональной программой местного зодчества является своеобразное «вчувствование» в контекст. Просто этот контекст сам по себе очень своеобразный и порой несколько «безумный».
В советское время строительство в центре города велось ограниченно. Лицо его определяла руинированная деревянная застройка XIX века, которая, если относиться к ней как к эстетическому объекту, являет собой невероятную деконструкцию классицистических образцовых проектов. Сегодня новая архитектура пришла именно в исторический город, ставший центром деловой активности. Невозможная остроугольность фронтонов (от крыши русской избы), трехколонные портики, весь классицистический словарь современных архитекторов находит себе в этих деревянных руинах прямое соответствие, дополненное и тем странным «авангардным» эффектом, который производит покосившийся ордер или полено, заменившее потерянную капитель. Но главное «безумие» исторического города — в его рельефе. Близкое видится далеким, далекое — близким, здесь постоянно присутствует какое-то космическое ощущение. Ландшафт становится ареной «зеркальной игры мира». На этот рельеф положена радиально-кольцевая регулярная планировка XVIII века, которая сама по себе является отчаянной попыткой рационализации средневекового древа улиц, тянущихся к кремлю.
Главным качеством архитектуры в этом контексте становится своеобразная «прозрачность» ее структуры. Сквозь нее как бы просвечивает структура города, она превращается из сюрреалистического сна в оформление духа места. Как это происходит, прекрасно демонстрирует уже упоминавшийся жилой дом арх. Худина в Холодном переулке. Со стороны это выглядит как постмодернистская деконструкция виллы Ротонды Палладио. Но здесь когда-то стояла Покровская церковь, имя которой носит главная улица города, силуэт и объем нового дома стремится ее заменить.
Однако, повторим, средовая мотивация — это рациональная программа. Что не отрицает наличия каких-то иных, подсознательных структур, определяющих архитектурный облик.
Независимо от того, в какой стилистической манере работает тот или иной мастер, первое место по индексу цитирования занимают башни и всевозможные вариации на эту тему, которые могли бы составить целый каталог. Внешне это стремление воздвигнуть «фортифицированный город» объясняется тем, что главной доминантой города является кремль.
С другой стороны, в какой-то момент эти башни перестают восприниматься в связи с кремлем и создают самостоятельный «феодальный» образ. Легко увидеть предельно мужской характер этой архитектуры.
С одной стороны, это объясняется традиционной ориентацией русской культуры. А с другой стороны, трудно не увидеть здесь образа времени. Культура «нового русского», «новый феодализм» — это агрессивно мужская культура.
« назад к списку публикаций
|
|
